Сообщений в теме: 16

[Julchik]

Особенности национального правосудия

Новый фильм Никиты Михалкова "12" - это очень точный римейк созданной в 1957 году картины Сиднея Люмета "12 разгневанных мужчин". До некоторой степени сохранены характеры персонажей и почти полностью - детали детективной интриги (якобы редкий нож, больной старик, попытка восстановить картину и хронометраж преступления, свидетельница в очках). Основная разница – лента Люмета длится полтора часа, а ее римейк – почти три, потому что в фильме Михалкова появились отсутствовавшие в оригинале длинные монологи персонажей, а также воспоминания подсудимого о чеченской войне, свидетелем которой он был. Кроме того, детективная интрига немного усложнена.

Нужно ли смотреть римейк очень хорошей картины, пусть даже и сделанный замечательным режиссером? Как ни странно, - да, нужно! Если после трех часов пребывания в кинотеатре не жалеешь о потраченном времени, - значит, фильм и вправду получился интересный. Но и недостатки у "12" имеются серьезные, поэтому к ним нужно быть морально готовыми. И начать разговор придется именно с недочетов: почти все они приходятся на первые 40-50 минут экранного времени, и выдержать их нелегко.

Во-первых, вся эта история более типична для США, чем для России. В Америке суд присяжных существует больше полутора веков, а у нас это явление достаточно новое и непривычное. Трудно поверить, что тратить свое время на пребывание в суде будут и бизнесмены, и телепродюсер, и гастролирующий комик: для таких людей время – деньги.

Во-вторых, по воле сценаристов в списке присяжных оказались представители разных национальностей и социальных групп современной России: русские, украинцы, еврей, грузин, рабочий-метростроевец, таксист, политик-демократ, бизнесмены разного уровня доходов, деятели искусства… Конечно, в жизни всякое бывает, но от подобного набора очень уж веет политкорректностью. Мало того, все персонажи – это ярчайшие представители своей национальности и профессии: еврей – местечковый мудрец с очень своеобразными манерами, украинец – большой человек с огромным сердцем, демократ – смешной и наивный книжный червь, мало разбирающийся в жизни… Да и монологи героев кажутся созданными не людьми, а компьютером, настолько они предсказуемы и типичны для представителей данной социальной группы. Политкорректность – штука, конечно, хорошая, но с искусством она не имеет ничего общего.

И, словно всего вышеперечисленного недостаточно, картина начинается с явно неверной ноты. Частично в этом без вины виноваты актеры: возможность сыграть у Никиты Михалкова, да еще и в фильме о современной жизни, выпадает нечасто, и все исполнители выкладывались на тысячу процентов, особенно в начальных сценах, когда сил было еще много.

Беда в том, что к моменту начала действия присяжные как минимум неделю каждый день ходили в суд, очень устали и испытывают не радостный энтузиазм, а скуку, смешанную с омерзением, и желание поскорее закончить это неприятное дело. А "12" снимали в хронологическом порядке, и, как нарочно, вначале в действие вступали самые колоритные персонажи. Поэтому первые эпизоды ленты, яркие и эмоциональные, кажутся фальшивыми. Во-первых, очень усталые люди не могут вести себя так, как герои новой картины Михалкова, а, во-вторых, в ситуации, когда один-два человека противоречат общему мнению, ни о какой нарочитой характерности речи быть не может. Идет борьба, борьба не на жизнь, а на смерть, и этнографические этюды здесь абсолютно неуместны. Это очень серьезная ошибка режиссера: либо нужно было сразу просить исполнителей не увлекаться акцентами и интонациями, а сосредоточиться на противостоянии с оппонентами, либо снимать начальные сцены в конце работы над фильмом, когда актеры устанут и не смогут ярко проявлять эмоции.

Особенно обидно, что главной жертвой неудачного начала фильма стал Сергей Маковецкий, сыгравший присяжного, который первым усомнился в виновности подсудимого (эту роль в картине Люмета исполнил Генри Фонда). Мало того, что для персонажа Маковецкого придумали слишком уж политкорректную судьбу, так еще и сыгран он не очень точно. Изобретатель, который совершил революцию в мировой технике, а ныне руководит фирмой, где трудятся 850 работников, не будет мекать и заикаться от волнения, если он проделал огромную следственную работу и абсолютно уверен в своей правоте! Сам Маковецкий при всей своей внешней мягкости, по-моему, человек очень жесткий, его невозможно ни сломать, ни напугать. Неприятно видеть, как сильный, спокойный мужчина старательно изображает робость и неуверенность в себе. Такое поведение вызывает серьезные сомнения в искренности поступков этого человека.

Масла в огонь подливает персонаж, сыгранный Александром Адабашьяном. Когда он появляется в кадре, вся история почему-то сильно начинает смахивать на рязановский "Гараж" и всерьез восприниматься не может.

В общем, первые сорок-пятьдесят минут фильму не дают рассыпаться только два обстоятельства. Первое – это потрясающие воспоминания обвиняемого – чеченского мальчика, детство которого украла война, шедшая в его родных краях. Кажется, что чеченскую часть фильма снимал не вальяжный мэтр, обладатель всех возможных наград, апологет державности и народности, а наглый, решительный и упрямый парень, готовый в лепешку расшибиться, но доказать, что он не просто сын и брат знаменитостей, а самостоятельная личность со своими собственными, не заемными, мыслями, чувствами и талантом. Этого замечательного парня, поставившего одну из лучших картин советского кино – "Свой среди чужих…", я уже не надеялась увидеть в режиссерском кресле, но в работе над "12" он принял самое активное участие.

Чеченские сцены картины Михалкова - это высочайшей пробы военная драма, потрясающая не кровавыми сценами (которых практически нет), а неизбывным ужасом происходящего. Без всякого стереоэффекта ты попадаешь на экран и понимаешь, как это СТРАШНО, когда по улицам твоего родного города едут машины с вооруженными до зубов людьми, способными сделать с тобой и твоими родными ВСЕ, ЧТО УГОДНО. Другого фильма, который бы так ярко показывал, насколько мучительна и унизительна война для мирных жителей, я, честно говоря, не припомню.

Единственная аналогия, которая приходит в голову, - "Иваново детство". Конечно, ленты Тарковского и Михалкова не совсем корректно сравнивать просто потому, что "Иваново детство" - это от начала до конца фильм о войне, показывающий, как жестокость влияет на душу ребенка, а в "12" военные эпизоды являются лишь частью общего замысла. Но картины о чеченской войне, подобные "Иванову детству", появятся, наверное, еще нескоро: слишком мало времени прошло, слишком тяжелы воспоминания. И честь и хвала Михалкову, который рискнул обратиться к этой сложнейшей теме и воплотил ее на экране сильно и точно, без лишних истерик и рек крови, но оттого еще более страшно.

Неоценимый вклад в достоверность чеченских эпизодов внесли сыгравшие в них актеры. Большинство из них наверняка непрофессионалы, но, глядя на этих людей, веришь, что видишь реальную жизнь, а не придуманные сценаристами и режиссером сцены. Важность чеченских эпизодов "12" для современного российского искусства и жизни в целом трудно переоценить, и фильм стоит посмотреть хотя бы ради них.

А судебные сцены в первые сорок-пятьдесят минут держатся на потрясающей работе Сергея Гармаша, сыгравшего главного оппонента положительного героя. Этот персонаж, частный водила, абсолютно узнаваем: я регулярно езжу на маршрутках и нередко – на попутках, и многие виденные мной шоферы выглядят, говорят и думают именно так, как герой Гармаша. В отличие от остальных присяжных, он с самого начала энергичен, резок и агрессивен, поскольку и в самом деле хочет засадить чеченца-убийцу в тюрьму пожизненно. Актер играет очень тонко и точно, нигде не перегибая палку (только эпизод общения с персонажем Стоянова кажется мне немного надуманным, но это уже претензии к сценарию). Пожалуй, на сегодняшний день роль в "12" - лучшая работа Гармаша в кино.

Фильм Люмета рассказывает об усомнившемся присяжном – человеке, воплощающем все лучшее, что есть в американском народе и демократии. А главным героем картины Михалкова (возможно, даже вопреки желанию режиссера) стал самый жестокий, предубежденный и непримиримый присяжный. В его душе и сердце хорошее и плохое смешались почти неразделимо, и невозможно сказать, что именно в итоге победит. Это абсолютно соответствует действительности: людей, похожих на героя Гармаша, в современной России намного больше, чем абстрактных гуманистов. Именно за влияние на таких людей, как водила из "12", будут бороться политики в ближайшие годы, и выбор этих решительных, суровых мужчин определит дальнейшую судьбу нашей страны. Придут они к выводу, что во всех бедах России виноваты черные – и польются по нашим улицам реки крови. Если же такие люди, как персонаж Гармаша, предпочтут заниматься своими делами, а государство им немного поможет, введя правильные законы, - у нас всех появятся очень неплохие шансы на будущее…

По прошествии первых сорока-пятидесяти минут фильма актеры втягиваются в работу, устают акать, мекать и заикаться, и действие приобретает силу, искренность и нерв, которых им так не хватало вначале. И даже деревянные монологи исполнителям удается очеловечить.

Дальнейшие события "12" – это фейерверк замечательных работ, настоящий мастер-класс того, как нужно играть героев нашего времени. Особенно хотелось бы отметить Михаила Ефремова. Его отцу, главному режиссеру двух ведущих столичных театров, руководящие обязанности и любовь властей не позволили в полной мере раскрыть эксцентрические стороны своего таланта. А вот Михаил, не обремененный высокими постами, стал в нашем кино именно тем, кем не стал Олег Ефремов, - трагикомическим героем, который одновременно вызывает и насмешливую улыбку, и сочувствие. И в "12", и в "Артистке" Михаил играет примерно одинаковые роли – не очень удачливых актеров, прячущих за пофигизмом серьезное отношение к жизни. Но насколько непохожими они получились! В "12" Ефремов, несмотря на сопротивление текста, сумел сделать своего героя по-настоящему трагической фигурой.

Юрию Стоянову в фильме досталась самая гротескная роль – пятидесятилетнего ребенка, сыночка властной мамочки. Актер сыграл ее с таким безупречным вкусом и чувством меры, которых трудно было ожидать от популярного телевизионного комика.

В исполнении Сергея Газарова этнографический этюд получился по-настоящему убедительным и впечатляющим, лишенным малейшей клюквы. А уж с ножом актер умеет обращаться так, что дух захватывает!

Алексей Горбунов великолепно сыграл человека, который, при всем внешнем благополучии, в глубине души сильно мучается из-за того, что живет неправильно. Вот только история со стихами этому персонажу не подходит абсолютно. По-моему, данный эпизод первоначально планировался для героя, которого играет Сергей Арцибашев. А персонаж Горбунова, человек скрытный, не будет так беспардонно делиться с незнакомыми людьми подробностями своей личной жизни…

Кульминацией фильма стал эпизод воссоздания картины преступления. У Люмета такой тоже есть, но наш выглядит эффектнее. Минус на минус иногда дает плюс: американским присяжным, заседающим в специально отведенном для них кабинете, негде устраивать масштабное действо, а нашим соотечественникам, вынужденным работать в спортзале, места хватит на воплощение в жизнь самых смелых фантазий. Эпизодов такого сумасшедшего драйва в картинах Михалкова я не припомню со времен "Своего среди чужих…", и "12" стоит посмотреть, только чтобы увидеть, как серьезные мужчины увлеченно воссоздают подручными средствами события, произошедшие совсем в другом месте много месяцев назад.

И все становится совсем замечательно… но вот тут и вступают в действие особенности национального правосудия. Присяжные задумываются, имеют ли они право оправдать невиновного, если на свободе его почти наверняка убьют. По логике одного из персонажей, если мальчик погибнет от рук сокамерников в тюрьме – в этом нет вины присяжных, которые осудили его, хотя и знали, что он невиновен, а если несчастный парень будет убит на свободе – в этом повинны те, кто оправдал его. Какая-то странная постановка вопроса!

Вообще-то, в демократическом обществе каждый человек должен хорошо выполнять свои обязанности – не меньше, но и не больше. Оправдать невиновного – ДОЛГ присяжных, но помогать несчастному подростку после его освобождения они НЕ ОБЯЗАНЫ, хотя вполне способны это сделать без особых усилий. Грузин может поговорить с земляком и объяснить ему, что начинать мстить пока рано по причине громадного неравенства сил. Телепродюсер имеет возможность сделать несчастного парня героем своей программы, а демократ – рассказать в прессе о вопиющем нарушении прав несовершеннолетнего гражданина России. После этого убивать парня станет как-то неудобно. Бизнесмены способны без особого ущерба для себя помочь мальчику с жильем, учебой и работой…

Однако ничего подобного в фильме не происходит. Возможно, это и правильно: такой счастливый конец был бы не слишком достоверным. Но непонятно, почему отказался от дальнейшей помощи несчастному мальчику герой Маковецкого, фактически вытащивший его из тюрьмы. Такому благородному человеку срочная зарубежная командировка не помешает передать парню деньги и поручить своему заместителю и дальше следить за судьбой подростка-сироты. Кстати, политические партии (особенно демократические) существуют именно для того, чтобы облегчать людям жизнь, и оказавшийся в числе присяжных демократ, который отказался помогать попавшему в беду человеку, позорит своих единомышленников.

Но по воле сценаристов на помощь мальчику приходит только пенсионер-художник, который в последние годы за вдохновением регулярно ездит на Северный Кавказ, умеет не просто говорить по-чеченски, но и найти общий язык с отчаявшимся мальчиком, а также очень болезненно относится к тому, что его называют БЫВШИМ офицером… И этот формально счастливый финал вызывает сильную оторопь.

Демократия отличается от феодализма тем, что позволяет большинству людей решать почти все свои проблемы, не впутывая в них государство. А если человек, попавший в беду, способен получить помощь только от государства или от государевых людей – это означает, что до настоящей демократии нам еще очень далеко. Впрочем, удивляться тут нечему: если (и в кино, и в жизни) большинство граждан России по-прежнему почти каждый день нарушают законы, - значит, эти законы неправильные и к демократии не имеют ни малейшего отношения. Так что финал "12" вполне закономерен, но радоваться тут нечему.

Светлана Степнова

[Julchik]

12

Поругать Никиту Михалкова — нынче хороший тон, этого и ждешь от всей прогрессивной критики, когда после долгого перерыва выходит очередной его фильм. Да и в самом деле, как можно нежно отзываться о работе человека, который снимал с Павлом Лебешевым и при этом не давал авторские права операторам? Который долгое время, с сомнительным успехом, возглавлял Cоюз кинематографистов? Который все больше занимается политикой, а не искусством и прочая, и прочая… Да-да-да, мы будем ругать Михалкова при каждом удобном случае, но сегодня нам представился не совсем такой.

Ни для кого не секрет, что «12» Никиты Михалкова — это прямой римейк картины «12 разгневанных мужчин» Сидни Люмета 1957 года, которая по сей день занимает 13 место в IMDb top 250. Переплюнуть Люмета у Никиты Сергеевича, разумеется, не получилось, но своего условно-золотого Льва на Венецианском фестивале в итоге он отхватил.

Тут важно отметить, что если оригинал отлично смотрится в любой стране мира и в любое время, то новоиспеченная картина по послевкусию какая-то уж слишком российская и слишком сиюминутная. Тем не менее, несмотря на все камни, брошенные в их сторону, крепкосделанные «12», несомненно заслуживают зрительского внимания, плюс привлекают его к голливудской киноклассике (жалко никто не соберется «Касабланку» переснять), и разговаривать об этом фильме можно с двух основных позиций: можно обсуждать его политическую подоплеку, все его метафоры, отсылки к современности и руководства к действию, а можно просто поговорить о фильме «12» как о произведении искусства.

Мне, признаться, о политике в фильме говорить совершенно не хочется (об этом уже сказали многие) да и понятно, что тут от Михалкова нечего ждать особых откровений, так будем же говорить об искусстве!

Камерные театральные пьесы — сложный жанр. Последним подобным опусом в кино был блистательный фильм Озона «8 женщин». Как несложно догадаться, сделать чистую литературу адекватной киноэкрану — небанальная задача. Во-первых, зритель устанет смотреть на одинаковые лица в одинаковой обстановке. Во вторых, если никого заведомо не будут убивать, то и сопереживать героям не стоит. В третьих, долго слушать актерский монолог с экрана попросту утомительно, мы не за этим ходим в кино.

Но в фильме «12» снова, как и 50 лет назад, зрительское внимание не ослабевает ни на минуту. Интересно попробовать понять, почему же так происходит? Самое важное место, пожалуй, занимает сюжет: мы знаем, что двенадцать присяжных заседателей должны вынести единогласный приговор мальчику-чеченцу (в оригинале пуэрториканцу), решив, виновен он или не виновен в убийстве своего приемного отца, отставного офицера российской армии (в оригинале родного отца). Если они не примут единогласного решения, то потребуется новый созыв присяжных и новое заседание суда. Двенадцать мужчин запирают в спортзале, чтобы они могли обсудить материалы дела и принять свое заключение.

Поначалу одиннадцать человек голосует за виновность подсудимого и только один из них голосует против, но дальше картина стремительно теряет единообразие. Схема, по которой построен сюжет, сама по себе очень красива — это своего рода игра, зритель знает, что к концу сеанса она закончится, но пока ещё не знает, как именно, и потому готов постоянно удивляться. Просмотр таких фильмов напоминает футбольный матч или чтение хороших детективных историй. Даже когда бесконечные перипетии начинают утомлять, никак не можешь оторваться, не узнав — чем же все закончилось.

Снять такую историю, четко продумав расположение камер и движение актеров — вообще довольно сложное упражнение, а правильно смонтировать под силу только истинному ювелиру, что Михалкову в итоге удалось в полной мере. Помимо сюжета и технической стороны немаловажно, какие актеры задействованы в картине, ведь аргументация построена таким образом, что каждый из присяжных в определенный момент произносит своего рода исповедь, доказывая свою точку зрения. Так вот, в этой исповеди не должно быть фальши — иначе вся структура рухнет. Такие актеры, как Маковецкий и Гармаш, Стоянов и Гафт, Петренко и Ефремов — это зрелые мэтры современного российского театра и они успешно справляются с поставленной задачей: весь фильм наполнен яростными монологами по поводу современной действительности, которые, правда, попахивают вторичностью после исконно куда более театрального «Изображая жертву» Серебренникова.

Строгое же единство времени и места действия, а, следовательно, и цельность сюжетного конструкта по версии Михалкова в итоге соблюдены не были. Время от времени на экране возникают нарочито кинематографические на фоне театральной антрепризы флэшбэки из жизни подсудимого, на которых последовательно показывается детство, домик в горах, мама и весь ужас неожиданной войны. Герой мальчика преподносится как предельно положительный, в то время как все ксенофобские и националистические эскапады присяжных — нелепы и постыдны. Что ж, кино, привлекающее внимание к обострению межнациональной розни, пытаясь противиться ей — хорошее дело в любом случае, особенно если учесть сколько подростков его посмотрит в ближайшие дни. Вопрос, насколько две части фильма сумели ужиться друг с другом.

Остальные же умствования, которые развивают тему милосердия, хочется всё-таки оставить в стороне. И иконка, и символичный воробей выглядят по меньшей мере лишними, разбивая вдребезги финал, а уж что хочет сказать автор, настойчиво повторяя, что наше правосудие невозможно без православного мировоззрения, об этом и вовсе не хочется задумываться.

Да, кино получилось интересное и лихое, ещё раз доказывая, что все гениальное — просто, и возвращение мэтра в большое кино прозвучало, и это важно, но что в итоге перевесило — красота или политика, римейк или авторский посыл, решать зрителю.

До встречи в кино.

© Марина Гаврилова, «КиноКадр», 2 октября 2007